Неофиты в деревне. Свиноводство

Неофиты в деревне

Свиноводство

Наш опыт сельской жизни размещённым ранее материалом не ограничился, поэтому есть смысл поделиться со всеми и другими наблюдениями. В своё время по району разполагались свинофермы, в том числе и племенные, в которых содержались хрюшки приятного розового цвета и внушительных размеров. В настоящее время этого нет и в помине, а единичные чахлые «свиноводческие» хозяйства погоды не делают и служат скорее живым укором нынешнему состоянию дел. Попав в село, мы не могли пройти мимо этой проблемы и озадачились разведением свиней для приобретения опыта. Необходимо отметить, что навыков выращивания свинок у членов семьи не было, если не считать того печального опыта, который автор приобрёл в свиноводстве в далёкие годы столетия прошедшего. В те времена он возглавлял подразделение одного крупного министерства и в своём подчинении имел свинарник, расположенный в 60км от города(Якутска). На свинарнике в гордом одиночестве трудился одинокий латыш, который прославился тем, что по слухам изготовлял всевозможные чудесные деликатесы из своих подопечных, чего с точностью утверждать автору не представляется возможным потому, что, лично он не попробовал и хвостика из этих деликатесов, за что и был, по всей вероятности, допущен вышестоящими к надзору за этой немаловажной частью народного хозяйства, никакого отношения к основной деятельности управления и министерства не имевшей. Латыш там и жил, в окружении свинского поголовья в количестве 50-80 штук и неимоверного числа собак и собачек всех возрастов, пород и мастей, которых он, то ли ел сам, то ли использовал для лечения граждан от туберкулёза и других заболеваний. Начальство, и не только прямое, весьма любило посещать эти не столь отдалённые, но укромные и благодатные, места, где была небольшая гостиничка, банька, а чтобы посторонние туда не попадали безсистемно, латыш пускал тех, кто имел записку от руководства, а тех, кто не имел, в отличие от персонажей Ильфа и Петрова, «и так» не пускал. Финансировалось сиё подразделение отдельной строкой и никакого влияния на финансовые показатели основного производства не оказывало, но числилось в статистике как свиноводческое хозяйство и, контроля для, посещалось автором два-три раза в месяц. Так как бардак с записками со всей очевидностью было необходимо прекратить, то начальству было предложено заменить записки пропускной системой с соответствующей отчётностью и с правом выдачи пропусков за автором этих строк, на что начальство с радостью согласилось - это освобождало его от неприятных сцен во время отказов жаждущим посетить свинок и страждущим свинских деликатесов и других удовольствий, а нам дало возможность в течение двух месяцев выявить не только любителей деликатесов, но и баньки с другими радостями.

В такой обстановке поздним морозным вечером в середине января мы с главным инженером сидели в моём кабинете и говорили за жизнь. Обстановка разполагала: шесть гектаров земли, вырванные у администрации города под базу, освещались ПКНами суммарной мощностью 20-25 квт, территория надёжно загорожена забором, гаражи и склады закрыты на семь замков и столько же печатей, в новенькой караулке топиться печка, охрана бдит, фонд зарплаты прибавили до 45,9 копейки на рубль СМР и т.д. и т.п. Чего ещё изволите-с...с? Но, как известно, человек всего лишь располагает. В самый приятный момент разговора, когда мы перешли к вопросам продажи песка, который заранее уже скупили во всей округе по 50 коп за кубометр, а планировали продать весной по началу строительных работ никак не дешевле, чем за три пятьдесят, в кабинет вплыла дама, третье лицо во властных структурах республиканского масштаба, благоухающая то ли «Коти № 3», то ли «Шанель №5», а может быть «Чёрной магией» или даже «Росой юности» и хорошо поставленным голосом предложила обследовать свинское хозяйство на предмет отчёта о его состоянии на завтрашнем заседании в партструктурах, пригласив меня переместиться со стула (в те времена начальство сидело на стульях, за изключением уж очень высокого, сидевшего в креслах) в её автомобиль, от чего пришлось вежливо, мы были непростительно молоды, отказаться и двигаться в кавалькаде сопровождения в её хвосте. Прибыв на место, дама с сопровождающими и свитой попала в окружение огромного количества собак, часть из которых выражала всеобъемлющую радость, а часть - не менее всеобъемлющую ненависть к прибывшим. После того, как главный свиновод разогнал всю эту свору, дама проследовала в свинарник, который представлял собой жалкое зрелище по причине ветхости: бреши, пробоины и просто дыры были заделаны старыми матрасами, телогрейками, одеялами и т.д., свинки же в столь поздний час, после сытного ужина, мирно потчевали, совершенно не реагируя на состояние свинарника и его специфический аромат. Как только дама внесла в это мирное царство запах вышеозначенных духов, свиньи от изумления пришли в дикий восторг и, издав вопль на тему, спасайся, кто, как может, кинулись в бреши, дыры и т.д. и т.п. сопровождая своё отступление проявлениями и следами бурной кишечной деятельности, а наиболее тупая часть стала метаться в конце свинарника издавая дикие вопли по вопросу – ну и как тут спастись? Дама умела держать паузу и как только свинарник был освобождён от последних тупых обитателей, обернувшись ко мне с металлом в голосе, нет, это был не мелодичный звон злата, это было холодное бряцанье дамасской стали, поведала окружающим: - более свинского отношения к свиньям я ещё не видела,- после чего выплыла из свинарника, унося с собой и аромат духов и ароматы свинарника, а окружающие, но в первую очередь автор, поняли, что для него самая древняя мышеловка самого Древнего Ордена Мышеловок захлопнулась очень основательно и, может быть, надолго. Покидая свинарник, члены свиты похлопывали автора по плечу или спине, выражая свою поддержку и понимание последствий момента, после чего все уехали с чистой совестью, а мы, водитель, латыш и я, остались, чтобы и наша совесть была чистой.

Нет ничего более интересного и увлекательного, как собирать разбежавшихся свинок в пятидесятиградусный мороз поздней ночью, при том, что они никак не хотят собираться в нужное место, а норовят забиться куда подальше. Немало приятных ощущений и эмоций добавляет и то, что ты одет соответственно торжественному моменту и сезону: ботиночки, галстучек, костюмчик от «Le Poi» и т.д. Особую пикантность ситуации добавляет темнота на улице, и собаки, рвущие от избытка азарта свинкам уши, - кто собирал в таких условиях хрюшек, тот никогда не забудет этот приятное событие. Как бы то ни было, свинки были собраны, часов в пять утра автор был уже дома и с чистой совестью лёг спать, решив на работе появиться часов в десять.

Однако полдевятого зазвонил телефон и рокочущий бас начальства сообщил, что во властных структурах на десять назначено и нам велено там быть – пермаш во дворе. Одевшись соответственно моменту, костюм от, запамятовал, от кого точно, мокасины Salamander и т.д, положив партбилет поближе к желудку и сердцу одновременно, по примеру Т.Сойера, автор сел в машину. Партбилет в таких случаях был совершенно необходим, даже обязателен, т.к. при дебатах и дискуссиях в обкоме или горкоме, когда руководящее лицо изчерпывало все свои руководящие доводы на мои возражения, оно вопрошало: ты с партбилетом пришёл? –Угу- Так уйдёшь без него! - после чего разница между лицом и автором была только в том, что автор уходил оставшись при своём мнении и с партбилетом, но продолжал делать то, что считал нужным, а начальственное лицо никуда не уходило и оставалось в своём кресле при своём же мнении, что ушедший сделает так, как оно, лицо, сказало – куда уж и как тут без партбилета.

Кворум собрался внушительный: от силовых структур и других любителей свининки до народного контроля и далее по нисходящий и партбилет стал не греть, а скорее приятно холодить область сердца и желудка. Виновника торжества посадили на самое видное место, непосредственного начальника несколько за ним и мунях(1) начался. Самое главное лицо вопросило: ну, что там у вас? Ответчик встал и начал горестное повествование о горькой и безрадостной судьбе хрюшек, прозябающих и влачащих жалкое существование где-то далеко за городом, но так как автор присутствовал и ранее на всевозможных партхозактивах и прочих собраниях по разным поводам и без оных и вёл чёткую статистку своего посещения этих сборищ, то в один прекрасный момент он эту статистику, из которой явствовало, что он проводит на муняхах 42 часа в неделю при 41 часовой рабочей – а когда руками-то водить?- начальству и выложил и получил для непосредственного исполнения своих прямых руко-водящих должностных обязанностей освобождение от некоторых собраний, но всё-таки успел заметить, что начальство «западает» на художественные формы изложения «вентилируемого» вопроса. Как только ведущий перестал вертеть в руках карандаш и поднял взор к потолку, автора понесло: куда его несло, сейчас вспомнить затруднительно, но начал он с критики прежде всего себя, нежно любимого, куснул вышестоящее начальство за недостаточное финансирование свинохозяйства, нежно лягнул ещё более вышестоящее за то, что оно не озаботилось завозом породистых производителей, обрисовал перспективы и т.д. и договорился в конце концов то того, что рискнул покритиковать парторганы в вопросах свиноводства, нежнейшим образом сравнив позицию последних с позицией страуса с головой в песке, после чего, поняв, что перегнул палку, автор вновь вернулся к хрюшкиным проблемам и предложил увеличить штат свинарника до пяти человек, на что присутствующие среагировали не адекватно, но молча, после чего разошёлся так, что самого себя стало жалко больше свинок, а присутствующие забыли, где, зачем и для чего их собрали. Фонтан красноречия не иссякал и грозил перейти в словесный водопад, а так как в зале присутствовали любители свининки, баньки и других удовольствий «перекрыть вентиль» кроме ведущего никто не осмеливался. Так прошло минут тридцать – сорок и, в конце концов, Ю.Н.П. очнулся и постучал карандашиком. Все очнулись и встрепенулись, так как наступил самый интересный и долгожданный момент избиения младенца – автор в те времена был самым молодым начальником в подконтрольных собравшимся долах и весях. Дама напряглась, она тоже понимала, что при благоприятном для неё исходе она получит полный контроль не только над свинками, но и над тем, кто этих свинок в свою очередь контролирует, что со всей очевидностью обещало ей немало приятных и радостных моментов…

И что же мы будем с ним делать?- наконец озадачился, после некоторого раздумья, Ю.Н.П., напирая на «с ним» и «делать», так, чтобы все поняли, что «делать» давно что-то надо. Дама рванулась, как боевая лошадь, заслышавшая зов трубы – карандашик постучал. Дама села. Может нам отправить его в высшую партшколу? Хочешь в партшколу? – Не хочу.- А может, ты горишь желанием попасть в профсоюзную школу? Говори! Не стесняйся, здесь все свои! – Автор никогда и не сомневался, что здесь все свои, поэтому и не хотел в профшколу. - А вообще ты чего-нибудь хочешь?- Вообще чего-нибудь автор хотел - как минимум оказаться на своём производстве и заняться делом, хотел он, как максимум, и кое-что ещё, но счёл за благо скромно промолчать. Ю.Н.П. решил продемонстрировать, что владеет вопросом: а что это ты там строишь, рядом со свинарником!? – Новый свинарник,- дрожащим голосом промямлил виновник торжества, т.к. это был удар ниже пояса. -?!?!?!?!? А как финансируешь?- Тут вмешалось, приняв часть удара на себя, начальство прямое: - строит новый по своей личной(утрированно) инициативе, а финансирует за счёт газопровода-. Чем было чревато такое самоуправство и личная инициатива в те времена говорить не надо и все осуждающе посмотрели на автора и приготовились со знанием дела рыть глубокую яму ближнему своему, забыв и про деликатесы, и про удовольствия. -Ну вот, ещё и законы нарушает!!!- повысил голос и возмутился Ю.Н.П. Так, что же нам с ним всё-таки делать?- Дама рванулась – карандашик постучал, дама села и все поняли, что решение - чего с ним делать прикажите?- Ю.Н.П. оставил за собой. -Может, нам открыть ему финансирование? - сказал Ю.Н.П., насладившись паузой и присутствующие, любители свининки и других радостей жизни, поняв, что грозы не будет, радостно его поддержали, кроме дамы, разумеется. Быстро обсудив сложившуюся ситуацию, решили виновника примерно наказать рублём за самоуправство через народный контроль, а вопросы премирования за инициативу возложить на начальство непосредственное, после чего автор этот весёлый междусобойчик покинул. Таков был печальный опыт общения со свинками, но этим он не ограничился по той причине, что недалече от города сдали свинарник на 10000 голов и недели через две после описываемых событий в него начали завозить свинское поголовье то ли из Польши, то ли из Голландии, т.к. своих родных свиней на территории огромного СССР в те времена разыскать днём с огнём было нельзя и по этой причине завозимые свинки просто обязаны были быть дороже золота. Свинок завозили самолётом и они, попадая в новёхонький свинарник, радостно повизгивая, устремлялись к кормушкам, радуя начальственные взоры и души. Однако по истечении 10-15 дней после заселения свинки стали прыгать на месте безостановочно и так же безостановочно и весело дохнуть от перегрузок и истощения, при этом никакие изследования никаких болезней не выявляли – свинки нагло дохли в полном здравии без всяких к тому причин, видимо, из-за зловредности характера и подлости натуры. Т.к. научные методы не позволяли выявить причин гибели золотых хрюшек даже при привлечении к проблеме специалистов из Иркутска, а золотовалютные резервы при таком положении дел катастрофически истощались, что грозило очень большими неприятностями, было решено прибегнуть к методам нетрадиционным и пригласить дедушку-специалиста. Дедушка-специалист, как всякий уважающий себя северный пенсионер, большую часть своего сознательного времени пребывал в состоянии средней тяжести подпития в коем виде и был представлен пред светлые очи членов высоких комиссий и местных князьков. Поковыряв на полном серьезе пальцем, весьма сомнительного санитарного состояния, в носу, высморкавшись и смачно сплюнув под ноги начальству, дед уставился на собравшихся, выделил меня, присутствующего в качестве уже состоявшегося авторитета в малом свиноводстве, (ну, почему, почему крайним всегда и во всём оказывался автор этих строк, так и осталось до сих пор загадкой), поманил в полном молчании вышеописанным пальцем и, когда я подошёл, пробубнил: чэ ве надыть, энтим вот….?, т.к. пока шёл от машины в свинарник, забыл, зачем его пригласили.

- Да вот, свинки, понимаешь-…, поперхнулся я. Дед пошёл по проходам между клеток, в которых тряслись и прыгали оставшиеся поросёнки, а присутствующих остановил взмахом руки, кроме автора, что в ближайшей перспективе ничего хорошего не обещало… со всей очевидностью, т.к. гнев присутствовавших мог разразиться и не по цели. Обойдя весь свинарник и остановившись перед собравшимися, он спросил, дыша перегаром и чесноком: чэ ве у вас под полом-то?- и пошёл в привезшую его машину с чувством выполненного долга, предварительно растолкав оцепеневших присутствующих. Состроилась, как есть, немая сцена…. , так как все вспомнили, что на пол по предложению активного начальника одного электромонтажного подразделения, общего знакомого всех присутствующих и здесь присутствующего, положены электрические бетонные греющие плиты производства его же управления, по той причине, что температурный режим свинарника при сдаче его госкомиссии не дотягивал в зверские январские морозы до заданных параметров. Управление неплохо заработало на этом деле, его ИТР тоже, даже премии успели потратить, а свинки за 10-15 дней плиты прописали и стали получать разряд в ноги из-за минерализации последних. Немая сцена имела трагические последствия для рационализатора и части присутствующих, так как в те времена снимали гораздо быстрее, чем Ющенко своего министра МВД в нынешние и что особенно интересно, так это то, что последствия были несоизмеримо худшими, а автор, как особо отличившийся в развитии малых свиноводческих комплексов, наказанный окладом за самовольство и премированный тремя за достижения в строительстве свинофермы, был просто обязан после этого сделать соответствующие выводы, но не сделал по известной русской привычке надеяться на «авось» и это икнулось через много лет, когда он, прельстившись пятнадцатью тоннами фуражного зерна по бросовой цене, решил завести свиней.

Как нельзя кстати в этот момент появился родственник, питавший к свинкам просто отеческую любовь, а они в свою очередь платили ему сыновей и дочерней привязанностью: стоило ему появиться, свинское поголовье, толкаясь и визжа, кидалось лизать ему руки и облизывать сапоги – более идиллической картины и представить нельзя и по этой причине автора не насторожило даже то, что свинки в неделю вскрыли пол в помещении свинарника, пытаясь подкопаться под соседей. Родственник изящно усыпил бдительность хозяина, переведя свинок под навес, где они, организовав столовую, спальню и туалет продолжали активно набирать вес. В воздухе стал явственно ощущаться запах копчёностей, колбас и прочих разных вкусностей. Однако человек всего лишь располагает…. Родственник неожиданно явил качества несовместимые с его нахождением на подворье и в три минуты был выдворен не только с него, но и из деревни на всякий случай, а хозяин очутился в положении один на один с огромным хозяйством, усугубляемом тем, что занятия в школе не закончились и жена с детьми шесть дней находилась в городе, а любимая дочь в свой последний приезд забыла отключить подачу воды хрюшкам и их место пребывания в первый же день после этого превратилось в зловонную лужу. Вонища стояла невыносимая, но человек не поросёнок – он быстро ко всему привыкает, если бы не мухи, мириады, нет, это слишком мягко сказано, мириады мириадов которых весело жужжали по всему подворью. Зайти в лужу за кормушками без болотных сапог было не возможно, свиньи набрали солидный вес, видимо с голодухи, а автор похудел со всей очевидностью от хорошей жизни и понимал, что свиньи его, если он там упадёт, запросто съедят и воткнул в стену в целях защиты своей жизни остро отточенный топор, до которого при всём желании не смог бы дотянуться в случае чего, но душу он, топор, успокаивал и надежду вселял. Короче, к исходу первой недели автор превратился в загнанную клячу, а к исходу второй, выйдя после обеда в асфальтированный двор, понял, что сейчас тут и упадёт, добровольно повторив судьбу последнего вымершего мамонта. Этого допустить было нельзя из-за близких и той части хозяйства, которая в этот момент паслась на вольных хлебах и пришлось озаботиться вторым дыханием, оставив, на крайний случай, третье в запасе. Что ни делается – к лучшему и на следующий день, приехав в город и бредя в тоске и горе по базару, автор встретился со знакомым комбригом, который и предложил забрать на некоторое время на воспитание солдата, перенесшего операцию и ожидавшего дембель через три месяца. По всей вероятности солдата надо было убрать с глаз долой по неизвестным для меня причинам, но автору, хоть он и не очень любит незнакомых людей на подворье, пришлось согласиться и солдат, со свежими шрамами на некоторых частях тела, появился на подворье. Солдат был истощён, звали его Александр, по приезду семьи из города он со всеми быстро сдружился, сельское хозяйство знал, понимал и нам вместе стало намного легче, но при некоторых наблюдениях за ним, я обнаружил его сходство с Александром Данилычем Меньшиковым и предложил ему, что буду звать его Мин Херц Алексашка, что больше соответствовало положению дел, он же, согласившись, согласовал с сыном, что в свою очередь будет звать его Алехан, из чего явствовало, что Мин Херц Алексашка кое-чего читал, а так как все формальности были соблюдены, началась весёлая сельская жизнь, не для меня, разумеется, а для Мин Херца и Алехана, но это тема большой, обстоятельной статьи.

Теперь, уже умудрённый горчайшим жизненным опытом, с учётом вновь открывающихся перспектив, автор прекрасно понимал, что Мин Херц скоро демобилизуется, а сын пойдёт в школу и придётся остаться вновь один на один с чрезмерно разросшимися в объёме и весе свинками, что хорошего и радостного настроения не добавляло, но внушало опасения за собственную жизнь. Кроме того, спевшиеся донельзя в процессе поглощения продукции сельского хозяйства Мин Херц и Алехан на пальцах мне доказали, преследуя какие-то только им ведомые корыстные цели, что динамика роста цен на ГСМ и корма не соответствует динамике роста цен на свинину плюс трудозатраты, после чего, я так думаю, стали ехидненько посмеиваться над тщетностью моих усилий, справедливо полагая - было бы предупреждение, а там дело хозяйское. Так как от работы они не отлынивали, молча сносили все тяготы и руководящие указания, то придраться к ним не представлялось возможным, хоть изредка и очень хотелось. Запах бекона и прочих вкусностей начал таять и, наконец, растаял совсем, оставив только седую грусть. Положение усугублялось тем, что свининку дороже сорока рублей никто и покупать не хотел, запас кормов убывал со всё возрастающей скоростью, а новые так же дорожали. Автор оставит в умолчаниях, через сколько мытарств и унижений пришлось ему пройти, чтобы свинину продать с убытком для себя. На момент торжественных проводов Мин Херца домой на подворье осталась одна свинка. На этом общение с хрюшками было прекращено на всю оставшуюся жизнь, а ближние и товарищи о них, во избежание неприятностей, никогда не напоминают.

Кто-то может посмеяться, кто-то – не поверить, но здесь описана лишь малая толика того, что автору пришлось пережить, общаясь с собственными хрюшками на собственном подворье, а если описать всё, то это будет уже целый роман. Но всё произошедшее позволило приобрести безценный опыт и понимание того, как уничтожили свиноводство как отрасль. Для этого оказалось надо до смешного мало: обеспечить постоянный рост цен на ГСМ и другие энергоносители и, как следствие, на корма плюс снижение покупательной способности населения и в результате изчезли не только свинки и свинофермы, но даже и воспоминания о местонахождении последних.

На вопрос, а что же надо для развития свиноводства, мы ответим так: как минимум постоянные цены на ГСМ, энергоносители и корма сроком не менее пяти лет при гарантированном госзаказе на продукцию свиноводства и неизменном минимуме цены на свинину на этот же срок.

1. Мунях – русское жаргонное название весёлого якутского праздника, на котором подают не только охлаждённую водку, но и угощают национальными блюдами, в частности карасём, приготовленным по особому рецепту. Некоторые, из знающих рецепт, карася не едят, мы – ели, очень вкусно. Всё это сопровождается демонстрацией достижений народной культуры и творчества. (Разъяснение автора).

Продолжение следует...